Редакция: На этой неделе девочка из Норвегии Ангелина Анпилова, бежавшая из Норвегии, получила гражданство РФ. Процедура оформления заняла всего 16 дней. В связи с этим была озвучена инициатива разработать законопроект, призванный упростить процедуру получения гражданства РФ для детей из смешанных браков, если один из родителей является гражданином России.
С одной стороны, тысячи российских детей, страдающих от насилия на западе, могут получить убежище в нашей стране. С другой стороны, как показывает статистика, большой процент современных педофилов имели факт сексуального насилия в детстве. Возникают вопрос, какое из зол будет меньшим? Не будет ли здесь вреда больше чем пользы?
Да, дети действительно могут быть
уже растленными, поэтому они могут испытывать потребность в этих сексуальных
удовольствиях. Патологическую, конечно, для их возраста. Если говорить
честно, они представляют некоторую опасность для окружающих их детей.
На Западе уже сейчас идут разговоры о том, что если детям нравится это, если они получают от этого удовольствие, если нет насилия, то педофил уже не преступник. В Германии показывают телепередачи на эту тему, когда у экрана в качестве зрителей сидят и взрослые и дети. Они показываются в не позднее вечернее время. В студии сидит педофил и рассказывает о том, что он так устроен, что не может иначе, что ему хочется совокупляться с детьми. Рядом с педофилом в студии телевизионной сидит эксперт, скажем, психиатр, и говорит: «Да, что же делать? Этот человек так устроен. Он испытывает сексуальное влечение только к детям, значит главное, чтобы не было насилия».
Когда ребенка сажают, если можно так выразиться, на иглу сексуальных удовольствий, то тоже было применено насилие, его приучили испытывать удовольствие. Речь идет о детях, не о юношах, 5-и 6-и летние дети и младше. Поэтому-то я и подчеркиваю, что это всегда насилие.
В начале восьмидесятых я работала в детской психиатрической больнице, в отделении терапии. За пять лет моей работы один раз я видела (тогда это была невероятная редкость) девочку, которая сожительствовала со своим отчимом. Причем сожительствовала с шести лет. Когда она поступила в больницу, ей было двенадцать. И очень скоро, буквально через несколько дней, ее пришлось строго изолировать от всех остальных детей. Потому что в больнице были дети с какими-то пограничными состояниями, но не тяжелые больные.
Они гуляли, под руководством педагога или воспитателя могли ходить в кино, в театр. Это был достаточно свободный режим, и они общались между собой. Но эта девочка, в буквальном смысле свела с ума, за два-три дня своего пребывания в отделении, всех остальных. То есть мальчиков было лечить уже бессмысленно, у нее была такая походка и такой взгляд в двенадцать лет, какой не всегда бывает у панельной проститутки.
Поэтому вы совершенно правы, задавая этот вопрос. Да, конечно, это небезопасно для окружающих. Поэтому, с одной стороны, слава Богу, что наша страна начала предоставлять убежище таким несчастным детям. С другой стороны, они нуждаются в реабилитации и в надзоре, надзоре специалистов. На них нужно внимательно посмотреть, изучить состояние, поведение, прежде чем интегрировать их в общество обычных детей.
Просто надо самому себе ответить, что это делать необходимо, потому, что мы не можем бросить этих детей. Мы должны благодарить Бога, если у нас появится возможность им помочь. Но помогать им надо очень серьезно, без всяких романтических представлений о том, что они бедные, несчастные. Да, они действительно бедные и несчастные, они жертвы, но у этой жертвы может быть уже настолько искажено поведение вообще, и сексуальное в частности, что конечно, их надо держать под строгим контролем какое-то время.
Это необязательно так, бывают такие дети, у которых это сексуальное насилие не отражается на их общении с другими детьми, такое тоже часто бывает, но бывает и другое. Поэтому еще раз повторяю – ваш вопрос совершенно законен.
Ирина Медведева,
Детский психолог, писатель, публицист, вице-президент и соучредитель
Межрегионального Фонда социально-психологической помощи семье и ребёнку
С одной стороны, тысячи российских детей, страдающих от насилия на западе, могут получить убежище в нашей стране. С другой стороны, как показывает статистика, большой процент современных педофилов имели факт сексуального насилия в детстве. Возникают вопрос, какое из зол будет меньшим? Не будет ли здесь вреда больше чем пользы?
Да, дети действительно могут быть
уже растленными, поэтому они могут испытывать потребность в этих сексуальных
удовольствиях. Патологическую, конечно, для их возраста. Если говорить
честно, они представляют некоторую опасность для окружающих их детей. На Западе уже сейчас идут разговоры о том, что если детям нравится это, если они получают от этого удовольствие, если нет насилия, то педофил уже не преступник. В Германии показывают телепередачи на эту тему, когда у экрана в качестве зрителей сидят и взрослые и дети. Они показываются в не позднее вечернее время. В студии сидит педофил и рассказывает о том, что он так устроен, что не может иначе, что ему хочется совокупляться с детьми. Рядом с педофилом в студии телевизионной сидит эксперт, скажем, психиатр, и говорит: «Да, что же делать? Этот человек так устроен. Он испытывает сексуальное влечение только к детям, значит главное, чтобы не было насилия».
Когда ребенка сажают, если можно так выразиться, на иглу сексуальных удовольствий, то тоже было применено насилие, его приучили испытывать удовольствие. Речь идет о детях, не о юношах, 5-и 6-и летние дети и младше. Поэтому-то я и подчеркиваю, что это всегда насилие.
В начале восьмидесятых я работала в детской психиатрической больнице, в отделении терапии. За пять лет моей работы один раз я видела (тогда это была невероятная редкость) девочку, которая сожительствовала со своим отчимом. Причем сожительствовала с шести лет. Когда она поступила в больницу, ей было двенадцать. И очень скоро, буквально через несколько дней, ее пришлось строго изолировать от всех остальных детей. Потому что в больнице были дети с какими-то пограничными состояниями, но не тяжелые больные.
Они гуляли, под руководством педагога или воспитателя могли ходить в кино, в театр. Это был достаточно свободный режим, и они общались между собой. Но эта девочка, в буквальном смысле свела с ума, за два-три дня своего пребывания в отделении, всех остальных. То есть мальчиков было лечить уже бессмысленно, у нее была такая походка и такой взгляд в двенадцать лет, какой не всегда бывает у панельной проститутки.
Поэтому вы совершенно правы, задавая этот вопрос. Да, конечно, это небезопасно для окружающих. Поэтому, с одной стороны, слава Богу, что наша страна начала предоставлять убежище таким несчастным детям. С другой стороны, они нуждаются в реабилитации и в надзоре, надзоре специалистов. На них нужно внимательно посмотреть, изучить состояние, поведение, прежде чем интегрировать их в общество обычных детей.
Просто надо самому себе ответить, что это делать необходимо, потому, что мы не можем бросить этих детей. Мы должны благодарить Бога, если у нас появится возможность им помочь. Но помогать им надо очень серьезно, без всяких романтических представлений о том, что они бедные, несчастные. Да, они действительно бедные и несчастные, они жертвы, но у этой жертвы может быть уже настолько искажено поведение вообще, и сексуальное в частности, что конечно, их надо держать под строгим контролем какое-то время.
Это необязательно так, бывают такие дети, у которых это сексуальное насилие не отражается на их общении с другими детьми, такое тоже часто бывает, но бывает и другое. Поэтому еще раз повторяю – ваш вопрос совершенно законен.
Ирина Медведева,
Детский психолог, писатель, публицист, вице-президент и соучредитель
Межрегионального Фонда социально-психологической помощи семье и ребёнку
